РУДОЛЬФ ДРЕНТ (RUDI DRENT)

(1937 2008)

 

9 сентября 2008 г. мы узнали о смерти Руди Дрента. И, хотя Руди был уже далеко не молодым, и многие знали о его болезни, эта скорбная весть потрясла всех, кому хотя бы раз в жизни посчастливилось общаться с этим замечательным человеком. Трудно представить, что мы больше не увидим его очаровательную улыбку и не услышим его шуток. Не будем ждать встречи с ним в аэропорту Нарьян-Мара или в конференц-зале где-нибудь в Гамбурге или Эдинбурге...

Рудольф (Руди) Дрент преподавал экологию животных в университете г. Гронинген (Нидерланды) с 1972 г. Выйдя на пенсию в 2002 г., он активно продолжал свои исследования и в лаборатории, и в поле. Интересы Руди были невероятно широки: в научном плане они простирались далеко за пределы орнитологии, а в географическом – далеко за границы университетских стен и небольшой Голландии. И особое место в них всегда занимали гуси. Руди Дрента без преувеличения можно считать основоположником интегрированного подхода к изучению репродуктивной биологии гусеобразных, давшего выдающиеся результаты за счёт изящного сочетания методов классической зоологии, этологии, экологической физиологии и геоботаники. А как иначе можно хотя бы приблизиться к пониманию того, чем птицы руководствуются при выборе тех или иных мест гнездования, кормёжки, или миграционных остановок; почему они неожиданно меняют пути миграции и места зимовок; чем привлекательны для них определённые места в совершенно, казалось бы, одинаковой тундре? В поиске разгадки, которому Руди посвятил всю жизнь, он отправлялся на Шпицберген и в Россию, где несколько сезонов работал с нами в Тобседе (Колоколкова губа Печорского моря) и, увы, так и не успел побывать на о. Колгуеве, о чём столько мечтал...

Руди был очень яркой личностью и обладал потрясающим даром вдохновлять окружающих. Он умел по-новому взглянуть на старые проблемы, иногда казавшиеся тривиальными, а иногда – практически неразрешимыми, и его острый ум часто находил нестандартные пути для их  решения. Он был строгим критиком, но его критика всегда была конструктивной. С ним можно было поделиться самыми безумными идеями, не опасаясь, что он разнесёт их «в пух и прах». Он мог, уложившись в пять минут, подвести итог конференции или семинара так, что зал, затаив дыхание на эти пять минут, взрывался хохотом и аплодисментами – и задача была достигнута: разъезжаясь по всему миру, участники увозили с собой новые идеи, облечённые Руди в незабываемые образы, и развивали их в своих исследованиях.

Руди был настоящим университетским профессором, каких, увы, становится всё меньше и меньше. С необыкновенно широким кругозором, блестящим знанием литературы – не только научной, но и художественной, и уникальным даром Учителя. У него было около 60 «официальных» учеников, защитивших диссертации под его руководством, но, на самом деле, количество учеников этого удивительного человека – от студентов младших курсов и орнитологов-любителей до именитых профессоров, работающих во многих странах мира, вряд ли поддаётся подсчёту.

Приехав в 2001 г. в Москву на первую конференцию Рабочей Группы по гусеобразным Северной Евразии (тогда ещё Рабочей группы по гусям Восточной Европы и Северной Азии), Руди не только сделал блестящий доклад, собравший большую аудиторию, не только принимал участие во множестве научных дискуссий, но и живо интересовался учебной работой в Московском государственном университете, где проходила конференция. Он задавал нам вопросы о методах преподавания на биологическом факультете, о том, как проходят полевые практики на Белом море и на Звенигородской биостанции, как организована самостоятельная работа студентов. И было очевидно, что это далеко не праздный интерес, не дань вежливости гостя по отношению к русским коллегам, а искренняя заинтересованность в каждой мелочи, касающейся образования будущих учёных. Некоторым из наших студентов посчастливилось потом работать с ним в поле, где Руди продолжал оставаться Учителем – не поучал, а именно учил: вдохновляя собственным примером самоотверженной работы в условиях, часто весьма далёких от комфортных, давая ненавязчивые советы, подсказывая молодым исследователям, как выбрать правильный путь решения тех или иных проблем. А сколько удовольствия доставляли вечерние беседы, когда после напряжённого рабочего дня в тундре можно было обсудить с Руди и книги современных американских писателей, и романы Толстого; и культуру африканских племён, и историю Голландии. Руди был необычайно эрудированным человеком, но не «сухим» книжным эрудитом. Он очень тонко чувствовал других людей, воспринимал их проблемы, неудачи и беды, как свои собственные, и старался помочь – настолько тактично, что иногда люди сами не замечали источника помощи... Руди всегда располагал к себе искренностью и открытостью, и общение с ним – в учебных аудиториях, на научных конференциях, экскурсиях и, конечно, в поле – было настоящим праздником. Праздником, который навсегда останется с нами.

 

Рабочая группа по гусеобразным Северной Евразии,

редколлегия «Казарки»